126
М. Л. ШИРВИНДТ
ПСИХОАНАЛИЗ
Психоанализ узаконил в психологии права психиатрической клиники, — в этом его бесспорная заслуга.
Если бихэвиорист в своем стремлении упростить человеческую личность превращает человека в автомата, то психоаналитики находят, что в автомате скрывается психически больной.
В этом смысле Фрейда можно с полным правом назвать Достоевским современной психологии.
Не потому ли психоанализ, замалчиваемый почти два десятилетия оффициальной наукой, покоряет теперь Европу и Америку.
До войны психоанализ, при всем его успехе в известных кругах, оставался сокровенным достоянием немногочисленной секты, сейчас он выходит на широкую дорогу, завоевывая психиатрические клиники, психологические лаборатории, философские и социологические, литературные и художественные кружки.
В течение нескольких десятков лет психоанализ сделал на редкость блестящую карьеру. Из психиатрического направления он превратился во всеобъемлющую теорию, которая стремится все проявления человеческой культуры объяснить действием законов темных глубин бессознательного.
Но по мере того как психоанализ складывался в широкое мировоззрение, его здоровая экспериментальная клиническая основа все более отступала на задний план по сравнению с огромной мистической надстройкой.
127
И, конечно, послевоенного буржуа интересует не Фрейд-психиатр, а Фрейд-мистик, ищущий в таинственных глубинах бессознательного золотой ключ, открывающий тайны человеческой судьбы. И если сам Фрейд, несмотря на высоко-развитой инстинкт врача-клинициста, все же очень часто (особенно в последнее время) выходит за границы психологии и психиатрии, обнаруживая этим непонимание пределов своего собственного метода, то его философствующие ученики вспоминают о психиатрической клинике лишь для того, чтобы в мистическом экстазе засадить туда весь мир.
Этот мистицизм, который в настоящее время не легко отделить от здоровой основы фрейдизма, и явился причиной, почему психоанализ так холодно был встречен у нас в СССР.
Задачи борьбы за материалистическую диалектику, за чистое и выдержанное марксистское мировоззрение властно требовали решительного отпора всяким попыткам соединения фрейдизма с марксизмом. А. нельзя отрицать, что такие попытки делались. Вместо того чтобы с помощью марксистского метода объяснить факты, открытые психоанализом, некоторые марксисты старались — наоборот — приспособить марксизм к тем идеалистическим выводам, которые Фрейд и его ученики делали из найденных ими фактов.
Здесь речь уже шла о ревизии основных принципов марксизма, и поэтому нужно было сразу пресечь всякую ее возможность. Этим объясняется страстность и резкость марксистской полемики с фрейдизмом. Этим же объясняется, почему в пылу полемики сравнительно мало обращали внимания на фактическую сторону психоанализа, усиленно подчеркивая вопросы мировоззрения. Между тем нельзя отрицать, что в психоанализе можно найти в высшей степени богатый и ценный экспериментальный
128
материал, который будет иметь большое значение для построения марксистской психологии. Признание фактов, открытых психоанализом и даже некоторых психоаналитических обобщений, не означает еще „дополнения“ марксизма фрейдизмом. Задача материалиста-диалектика не в том, чтобы начисто отрицать фрейдизм, — это было бы и слишком легко и слишком трудно. Задача в другом: показать, с точки зрения диалектического материализма, каковы условия значимости психоаналитического метода и где границы его применения.
Прежде всего необходимо объяснить, почему психоанализ имеет несомненный практический успех. Нельзя же отрицать, что во многих очень тяжелых случаях психоанализ является последней инстанцией, в которой отчаявшийся больной находит, наконец, долгожданное избавление от болезни. Отдельные моменты психоаналитического лечения стали теперь прочным достоянием любой психиатрической клиники, это признают и врачи, отнюдь не считающие себя психоаналитиками. Достаточно прочесть такую популярную, имеющую прикладной характер, работу, как книжку Кречмера1 „Об истерии“,2 чтобы убедиться, насколько современная клиническая психиатрия проникнута духом Фрейда. Это требует объяснения. Мы не можем подобно Уотсону отделаться от проблемы полушутливой фразой: когда у вас случится невроз, идите к врачу-психоаналитику, и он вас вылечит, почему — неизвестно, но вылечит. В самом деле, если так стоит вопрос, зачем итти к психоаналитику, а не к знахарю или заклинателю. Очевидно в психоанализе имеется какая-то здоровая основа, которая позволяет в некоторых по крайней мере случаях или
129
вскрыть действительные причины болезни, или хотя бы повлиять на них в благоприятную для здоровья пациента сторону. Мы как материалисты считаем, что каждый невроз, как и всякого рода другое психическое явление, имеет свои физиологические корни. С этой точки зрения и функциональные и психогенные заболевания являются результатом органического порока, следствием отклонений от нормального хода физиологических функций. В одних случаях можно обнаружить физиологические причины болезни, в других нет. Спрашивается, что же делать в последнем случае. Конечно не трудно построить физиологическую схему любого невроза. Почему не сказать, что здесь налицо резкое нарушение рефлекторной деятельности, один рефлекс тормозит другой и т. д. К сожалению, такие теории не объясняют самого главного, именно, какие рефлексы (в каждом данном случае) заторможены и как их физиологически растормозить. Другими словами, приведенное объяснение страдает вербализмом, ибо настоящего физиологического описания, позволяющего физиологически овладеть неврозом, оно не дает, ограничиваясь по существу подстановкой одного неизвестного под другое.
Если непосредственным физиологическим методом овладеть психической болезнью нельзя, психоаналитический же метод дает исцеление, то очевидно надо признать, что, подойдя со стороны психологической к некоторым неизвестным физиологическим процессам, можно на них так или иначе воздействовать.
Ничего таинственного в этом нет.
С точки зрения диалектического материализма, психическое есть выражение физиологического соответствующим образом организованного. Следовательно, направляя по определенному пути психический процесс, мы вместе
130
с тем управляем течением физиологического процесса, и наоборот.
Если это так, то психологические методы имеют определенные права на существование. Кроме того нужно признать правомерность психоаналитического опыта, поскольку он выдержал практическую проверку.
Итак, психоанализ, по существу, является попыткой воздействовать посредством своеобразного психологического метода на неизвестные физиологические процессы, вызывающие психические болезни. Отсюда следует, что психоанализ, как психиатрическая и психологическая теория, не страдает идеализмом в вопросах, касающихся психофизической проблемы. Действительный идеализм Фрейда надо искать в другом месте. Об этом ниже: Фрейд никогда и нигде не отрицал физиологических основ психических явлений, он только считал, что, пока мы не знаем этой основы, нужно воздействовать на нее с другой стороны, со стороны субъективных ее проявлений. „Созданное нами научное здание психоанализа, — пишет Фрейд, — в действительности является надстройкой, которая когда-нибудь будет стоять на своем органическом фундаменте; но мы пока не знаем этого фундамента“ (Фрейд „Лекции по введению в психоанализ“, т. II, стр. 177).
Все то, что у Фрейда называется сексуальностью и, следовательно, является решающим моментом в образовании неврозов, считается им надстройкой над мало известными нам органическими процессами. „Мы можем допустить, что из интерстициальной части зародышевой железы выделяются особые химические вещества, которые воспринимаются кровью и заражают определенную часть центральной нервной системы сексуальным напряжением, — как это нам известно относительно превращения токсического раздражения в особое раздражение
131
органа другими посторонними для организма ядовитыми веществами. Каким образом возникает сексуальное возбуждение благодаря раздражению эрогенных зон, при бывшем заряжении центральных аппаратов, и какая смесь чисто токсических и физиологических раздражений получается при этих сексуальных процессах — в настоящее время об этом несвоевременно строить даже гипотезы. Для нас достаточно держаться, как существенного в этом взгляде на сексуальные процессы предположения, что существуют особые вещества, происходящие из сексуального обмена веществ. ({„}К теории полового влечения“, ст. III. „Очерки по психологии сексуальности“. ГИЗ. 91 стр.)
Отсюда видно, что Фрейд определенно считает изучаемые им психические процессы проявлением неизвестных нам процессов физиологических. Так как в физиологическом опыте эти процессы для нас не существуют, то очевидно их проявления надо выражать в терминах того психологического опыта, в котором они открываются. Если признать, что психоаналитическая терапия приводит во многих случаях к излечению, то нужно согласиться с тем, что психоаналитический опыт в известной степени правильно исследует реальность. „На практике должен человек доказать истинность, т. е. действительность и силу, потусторонность своего мышления. Спор о действительности или недействительности мышления, изолированного от практики, есть чисто схоластический вопрос“ (Маркс).
Реальность эта, конечно, реальность материальная, но обладающая особым специфическим качеством, особой специфической закономерностью, иначе какой смысл имело бы говорить о психике, сознании, бессознательном, подсознательном и прочих „душевных“ явлениях. Очевидно для познания указанной специфической закономерности
