Фанталова. Внутренний конфликт как предмет междисциплинарного исследования в философии, психологии и медицине

ВНУТРЕННИЙ КОНФЛИКТ КАК ПРЕДМЕТ МЕЖДИСЦИПЛИНАРНОГО
ИССЛЕДОВАНИЯ В ФИЛОСОФИИ, ПСИХОЛОГИИ И МЕДИЦИНЕ

Е. Б. Фанталова

Понятие «конфликт» происходит от латинского «conflictus», что означает столкновение противоположно направленных, несовместимых друг с другом тенденций в сознании отдельного человека, в межличностных

взаимодействиях и отношениях людей. Переживание конфликта субъектом, как правило, связано с острыми негативными эмоциями. Внутренний конфликт определяется существованием противоположных желаний, тенденций, мотивов и позиций личности, внешний — столкновением нарушенных отношений личности с требованиями окружающей среды. Поэтому внутренний и внешний конфликты взаимосвязаны и разделение их носит условный характер.

Область фокусировки внутреннего конфликта, порождающего множество психогенных и психосоматических расстройств, — это всегда область «внутреннего Я» человека, а потому и изучение ее неразрывно связано с философской антропологией, раскрывающей ценностное видение человека и мира, с экзистенциальными направлениями в философии и психологии, раскрывающими способы существования отдельной человеческой личности. Современное состояние клинической психологии и психотерапии неразрывно связано с изучением глубинности «внутреннего Я» человека, немыслимого без обращения к феноменологии клинических расстройств Карла Ясперса, к экзистенциальному анализу клинических случаев Людвига Бинсвангера, к экзистенциальной психотерапии Ирвина Ялома. Личность и мир, ценность и неразрешенность, «внутренее Я» и конфликт — вот та приблизительная ось развития внутренних конфликтных состояний человека, лежащих в основе психологических факторов возникновения самых различных заболеваний, включая соматические, психосоматические и психогенные.

Психологический анализ различных внутренних конфликтов по В. Н. Мясищеву (1960) позволяет выделить три их типа: противоречие между возможностями личности и завышенными требованиями к себе, чрезмерный уровень притязаний и недооценка реальных объективных условий, противоречие между желанием и долгом, между моралью и привязанностью.

Автором данной работы была предпринята попытка рассмотрения внутреннего конфликта как рассогласования между «ценностью» и «доступностью» в различных сферах деятельности. В связи с этим была создана методика «Уровень соотношения «ценности» и «доступности» в различных жизненных сферах» (УСЦД), примененная в настоящий момент в ряде клинико-психологических, общепсихологических и социальных исследований внутреннего конфликта. Остановимся подробнее на содержании этой методики.

Первоначальной целью создания этой методики было подтверждение гипотезы диссертационного исследования автора о том, что больные артериальной эссенциальной гипертензией (психосоматическое заболевание по классификации ВОЗ) обладают достоверно более высоким уровнем рассогласования в мотивационно-личностной сфере по сравнению с больными вторичной почечной симптоматической артериальной

гипертонией (непсихосоматическое заболевание) и здоровыми лицами. Последнее, согласно терминологии методики, осуществлялось с помощью сравнительного анализа индекса расхождения «Ценность — Доступность» (R_Ц-Д). Созданная методика позволила также останавливать локализацию и выраженность внутренних конфликтов (ВК), распознаваемых как значительное превышение «Ценности» (Ц) над «Доступностью» (Д) в той или иной жизненной сфере, а также внутренних вакуумов (ВВ), имеющих обратное соотношение этих показателей — для внутренних вакуумов Д значительно выше Ц. Позднее было введено понятие «нейтральной зоны» (НЗ), где Ц и Д в достаточной степени совпадают.

Остановимся подробнее на возможностях методики УСЦД в индивидуальной психотерапии и консультировании. Имея результаты по методике УСЦД, мы заметили, что вскоре после диагностики, они с легкостью становятся предметом обсуждения в психотерапевтических беседах с больным. Мы имели возможность наблюдать различные эмоциональные реакции больных на их результаты по методике УСЦД. Подводя итоги, можно сказать, что в основном мы встречались с двумя типами реакций. Одни больные узнавали в результатах самих себя, сак бы подтверждая «образ самого себя» уже другими, научными данными. Другая группа больных не совсем соглашалась сразу, т. к. очень многие ВК и ВВ этих больных находились на бессознательном уровне, в состоянии вытеснения. Мы говорили им при этом, что это только объективные факты, но в силу своей проблематичности в жизни они могут и не осознаваться, но совсем «забыть» о себе связанные с этими фактами жизненные обстоятельства также не дадут и будут часто напоминать о себе в силу их, опять же, острой проблематичности...

Тактика психологической беседы с больным строилась таким образом, чтобы предоставить ему возможность рефлексивного сокращения разрыва между «Ценностью» и «Доступностью» в плане его неразрешенных проблем. Теоретически здесь предполагалось сближение смыслообразующего мотива, выходящего на определенную жизненную ценность, с представлением о путях его реализации. Особое внимание при этом уделялось усилению и расширению функций всех механизмов целеполагания, прямо или косвенно связанных с ценностно-ориентированным смыслообразующим мотивом, что в терминах методики может быть охарактеризовано как «подъем доступности». Беседа с больным проходила, как правило, в диалогическом стиле «активного вслушивания в клиента», предложенным Карлом Роджерсом. Важным элементом ее было установление достаточного эмпатического контакта и диалогической формы общения, к которой многие из наших больных не привыкли, идентифицируя поначалу психолога с врачом и некоторое время ожидая установления знакомой им традиционной директивой формы общения: «вопрос врача — ответ пациента». И лишь

позднее можно было затронуть наиболее актуальные для клиента проблемы, которые «размещались» в «глубине разрыва» между «Ценностью» и «Доступностью» в случае более высокого показателя по «Ценности» в определенной жизненной сфере. Они по сути своей являлись содержательными, аффективно заряженными компонентами этого «разрыва», перешедшими в процессе отрефлексирования их в конкретные переживания. Такое направление диалога «по разрывам» охотно подхватывалось больными, поскольку это обеспечивало непосредственный «выход» на их внутренние конфликты, лежащие в основе длительного ощущения неудовлетворенности, напряжения, скованности. Самораскрытие больного в беседе обеспечивалось, во-первых, благодаря появлению возможности «психологического манипулирования проблемой», ее дополнительного осмысления (снятия прессинга со стороны смыслообразующего мотива), во-вторых, благодаря «акцентированию» возможностей его компенсаторного фонда или «фонда доступности», который им до сих пор отвергался. Специфика проводимых с клиентами бесед каждый раз зависела от конкретной ситуации, индивидуальности клиентов, которые не поддаются алгоритмизации. Однако, если все же попытаться структурировать беседу с клиентом на основе результатов, полученных по методике УСЦД, то условно можно выделить три содержательных аспекта ее проведения.

Первый аспект — попытка пересмотреть отношение к «Доступности» в случаях, когда «Ценность» резко превышает «Доступность» (ВК). Предусмотреть возможность сокращения «разрыва» за счет подъема уровня «Доступности», достигаемого, благодаря актуализации всех резервных, неиспользованных возможностей решения проблемы. Прицельно остановиться на специфике переживаний больного относительно того, что представляет собой «заблокировавшая» смыслообразующий мотив «недоступность», чем она является для него в экзистенциальном плане рассмотрения его проблем, а именно — в контексте внутренней логики и рефлексии всей его жизни.

Второй аспект — попытка нейтрализовать субъективную, болезненную «остроту» недоступной ценности. Иными словами, переключить по возможности «фокус внимания» на временную перспективу решения жизненно важных проблем, на относительность и преходящий характер того, что внутренне принято считать «недостижимым идеалом». Если анализировать диалог «психолог — больной», содержательно проходящий в этом направлении, то со стороны может показаться, что психолог как бы сознательно стремится «принизить» для больного значимость недоступной ценности. На самом деле в этом случае речь должна идти не о дезактуализации ценности как таковой (т. е. не о снятии смыслообразующего мотива), а скорее об изменении ее эмоциальной переработки, снятии аффективных компонентов в переживании благодаря допустимой мобилизации других смыслообразующих

мотивов, а также путем изменения способов переживания в отношении имеющихся «идеальных объектов».

Третий аспект ведения беседы может включать в себя последовательное сочетание первого и второго аспектов. Конечный выбор тактики диалога с клиентом возможен лишь в ходе самой беседы на этапе, когда уже четко «вырисовывается» специфика конкретного случая.

Говоря о применении методики УСЦД в целях индивидуальной психотерапии и консультирования, следует в заключении упомянуть еще об одном моменте. Он выражается в том, что само знакомство больного с результатами методики позволяет затронуть ряд актуальных для него проблем и создает как бы «импульс» для такого самораскрытия, которое раньше в силу обстоятельств и отсутствия подходящей ситуации было для него недоступным. Больные часто бывают удивлены неожиданной осведомленностью психолога относительно своих проблем, о которых они «постоянно думают» и по поводу которых испытывают длительные мучительные переживания. Нередко можно слышать вопрос типа: «Как можно при помощи таких тестов все это узнать?» Беседы по конкретному разбору результатов по УСЦД проходят обычно с большой заинтересованностью со стороны больных и часто они сами стремятся их продлить.

Список замеченных опечаток