Поляков. Влияние факторов дизонтогенеза и социальной депривации на развитие личности подростков

Е. А. Поляков

ВЛИЯНИЕ ФАКТОРОВ ДИЗОНТОГЕНЕЗА И СОЦИАЛЬНОЙ ДЕПРИВАЦИИ НА РАЗВИТИЕ ЛИЧНОСТИ ПОДРОСТКОВ

Условия жизни, в том числе социальная депривация, являются основным фактором, обусловливающим своеобразие личностного развития подростков, воспитывающихся в условиях детских домов и школ-интернатов. Дополнительным, предрасполагающим к появлению отклонений в развитии личности фактором становится нарушение онтогенетического развития, в частности, дизонтогенез по типу ретардации. Сочетание социальной депривации (жизнь подростка в условиях закрытого учебно-воспитательного учреждения) и разных форм дизонтогенеза (недоразвитие и задержанное развитие) приводит к формированию различных отклонений в личностном развитии подростков. Экспериментально-психологическое исследование влияния семейной депривации и различных видов дизонтогенеза на особенности личностного развития подростов проводилось в течение 2006—2008 г.г. на

базе детского дома № 82, детского дома № 26 (VII вида), коррекционной школы-интерната VIII вида № 80 и Центра образования № 1865 г. Москвы. В качестве гипотез исследования были выдвинуты следующие предложения:

— условия жизни в замкнутом сообществе прежде всего отражаются на развитии мотивационного ядра личности и агрессивности. Подростки из детского дома по сравнению с подростками из семей в целом более направлены на достижение удовольствия, имеют меньше сущностных связей с миром, агрессивнее реагируют на затруднения и сложности социальных отношений;

— при социальной депривации имеет значение характер онтогенетического развития: нормальное развитие и такие формы дизонтогенеза, как недоразвитие (умственная отсталость) и задержанное развитие (ЗПР) способствуют становлению разных личностных профилей. Задержанное развитие ближе к нормальному и дает сходные показатели мотивации и агрессивности. При недоразвитии личностный профиль существенно иной.

В качестве методов исследования использовались: методика «Доминирующая мотивация» В. Н. Колюцкого – И. Ю. Кулагиной (детский и подростковый варианты); методика «Ценностные ориентации» М. Рокича в модификации И. Ю. Кулагиной; методика «Восприятие времени. Выбор метафор» М. Вэллича и Л. Грина; Тест фрустрационных реакций С. Розенцвейга (детский и взрослый варианты); Метод мотивационной индукции (MIM) Ж. Ньюттена в модификации И. Ю. Кулагиной, Л. В. Сенкевич; опросник «Акцентуации личности» С. А. Будасси. Исследование проводилось в два этапа.

На первом (диагностическом) этапе исследования, посвященном изучению роли фактора социальной депривации в развитии личности подростка, были сформированы 3 экспериментальных и 1 контрольная выборки. В первую экспериментальную группу вошли 74 подростка, воспитывающихся в условиях сиротского учреждения, без признаков интеллектуальной недостаточности в возрасте от 13 до 16 лет. Вторую экспериментальную группу составили 52 подростка — воспитанника детского дама VII вида с диагнозом «задержка психического развития» в возрасте от 14 до 17 лет. В третью экспериментальную группу включены 53 подростка с диагнозами «олигофрения в степени дебильности» и «умственная отсталость легкой степени», оставшихся без попечения родителей, в возрасте от 14 до 17 лет. В контрольную группу вошли 70 учащихся 7—10-х классов, воспитывающихся в семьях Центра образования № 1865 г. Москвы.

Влияние фактора социальной депривации на личностное развитие подростков, воспитывающихся в семьях и в сиротских учреждениях различного вида, проявилось, прежде всего, в специфике становления мотивационно-потребностной сферы. В мотивационной структуре подростков из семей (контрольная выборка) доминирует духовно-нравственная мотивация, подчиненная принципу ценности. Совершенно иные мотивационные профили выявлены в экспериментальных выборках № 1 (социальные сироты без признаков интеллектуальной недостаточности) и № 2 (социальные сироты с диагнозом «задержка психического развития»). Ведущее место в структуре профиля в обеих экспериментальных выборках заняла гедонистическая мотивация, подчиненная принципу удовольствия. На втором месте — эгоцентрическая мотивация, а духовно-нравственная занимает незначительное место в структуре мотивационного профиля этих испытуемых.

Более гармоничной выглядит структура мотивационного профиля социальных сирот с умственной отсталостью. Как и в группе нормы, доминирующем типом мотивации у испытуемых экспериментальной выборки № 3 является духовно-нравственная. Данные, полученные с помощью методики «Ценностные ориентации» М. Рокича в модификации И. Ю. Кулагиной, во многом корреспондируют с данными методики «Доминирующая мотивация»: как и предыдущем случае, ценностной структуре подростков из семей наиболее близка иерархия ценностей социальных сирот с выраженной степенью интеллектуальной недостаточности (экспериментальная выборка № 3).

Ценностные профили испытуемых группы нормы и умственно-отсталых подростков, лишенных попечения родителей, имеют одинаковую конфигурацию: в обеих выборках ведущее место занимают ценности, отвечающие духовно-нравственной направленности личности; на втором месте — терминальные ценности, соответствующие эгоцентрической личностной направленности, подчиняющейся принципу реальности. На последнем месте в ценностной структуре испытуемых контрольной группы и социальных сирот с умственной отсталостью располагаются ценности, подчиненные принципу удовольствия.

Негативное влияние фактора социальной депривации проявляется в том, что в ценностной структуре социальных сирот практически не встречается терминальных ценностей, отвечающих духовно-нравственной направленности личности.

Фактор социальной депривации оказывает мощное воздействие на особенности отражения воспитанниками детских домов и школ-интернатов времени, его скорости, насыщенности, длительности. Подавляющему большинству испытуемых контрольной группы свойственно восприятие времени как процесса, имеющего высокую субъективную скорость протекания. Субъективная скорость протекания времени у социальных сирот в два раза ниже. Подростки, воспитывающиеся как в обычных, так и в коррекционных детских домах и школах-интернатах, субъективно воспринимают время, как чрезмерно медленный, «вялотекущий» процесс. Подобное восприятие времени, обусловленное отсутствием содержательных представлений, связанных с прошлым, затрудняет у семейно-депривированных подростков становление перспективы будущего, что рассматривается как фактор, препятствующий становлению самоидентичности.

Статистическая обработка полученных данных с помощью H-критерия Крускала – Уоллиса выявила различия между контрольной и экспериментальными группами, достоверные на 1% уровне, по всем трем параметрам модифицированной методики «Метод мотивационной индукции»: количество высказываний агрессивного характера, количество высказываний аутоагрессивного характера и количество высказываний, свидетельствующих о страхах и тревоге. Все три показателя значительно выше в выборках социальных сирот.

Таким образом, фактор социальной депривации оказывает существенное негативное воздействие на развитие личностно-эмоциональной сферы подростков, воспитывающихся в условиях как обычных, так и коррекционных детских домов и школ-интернатов. Фактор социальной депривации оказывает существенное негативное влияние и на поведенческую сферу социальных сирот: агрессивность воспитанников детских домов и школ-интернатов достоверно выше агрессивных поведенческих реакций на ситуацию фрустрации подростков, воспитывающихся в семьях. У значительной части социальных сирот, воспитывающихся в условиях как обычных детских домов, так и коррекционных школ-интернатов, диагностировано значительнее повышение среднегрупповых показателей взрывного (эпилептоидного), подвижного (эмоционально-лабильного) и тормозимого (астеноневротического) типов акцентуаций характера. Это, свидетельствует о склонности к состояниям злобно-тоскливого настроения с постепенно накипающим раздражением, к крайней изменчивости настроения, об ипохондричности и утомляемости подростков, оставшихся без попечения родителей. В контрольной

группе доминирует активный (гипертимный) тип акцентуации характера, что полностью соответствует нормативам возрастного развития. Подростки, воспитывающиеся в семьях, отличаются повышенным настроением, жизненным тонусом, кипучей энергией, активностью, стремлением к лидерству.

На втором (диагностическом) этапе исследования, направленном на изучение роли фактора дизонтогенеза в личностном развитии подростков — социальных сирот, в качестве контрольной группы выступила выборка воспитанников детского дома № 82 — семейно-депривированных подростков без признаков интеллектуальной недостаточности. В экспериментальную группу № 1 вошли подростки — воспитанники детского дома № 26 (VII вида) с диагнозом «задержка психического развития». Экспериментальную группу № 2 на втором этапе исследования составили подростки — социальные сироты, воспитывающиеся в коррекционной школе-интернате VIII вида № 80 с диагнозами «олигофрения в степени дебильности» и «умственная отсталость легкой степени».

Наиболее дисгармоничной является структура мотивационной сферы социальных сирот с задержкой психического развития. Ориентация на получение сиюминутного удовольствия в ущерб позитивной поведенческой стратегии, приоритет примитивных потребностей и влечений свидетельствуют о непростроенности иерархии мотивов, о нарушениях процесса социализации личности этих подростков. Не выявлено патогенного влияния фактора дизонтогенеза на развитие мотивационно-потребностной сферы социальных сирот с умственной отсталостью. Несмотря на наличие тотального психического недоразвития с выраженной интеллектуальной недостаточностью, у умственно отсталых подростков, воспитывающихся в условиях коррекционной школы-интерната, доминирует духовно-нравственная мотивация, подчиненная принципу ценности. Инертность психических процессов, по-видимому, благоприятствует прочному усвоению социально-желательных мотивов и потребностей, прививаемых квалифицированными воспитателями и педагогами.

Ведущими ценностными ориентациями в контрольной группе являются ценности, отвечающие принципу реальности. Фактор дизонтогенеза оказывает еще более существенное негативное воздействия на становление ценностной сферы социальных сирот, чем на развитие мотивационной. Это объясняется тем, что ценности имеют четко выраженный когнитивный компонент, связаны с самосознанием, осознаются и требуют осмысления ситуации, а именно сфера познания нарушается при дизонтогенетическом варианте развития. Задержка психического развития препятствует простраиванию у подростков — социальных сирот адекватной перспективы потребного будущего, не позволяет им реально представлять последствия сделанных выборов. Полученные результаты свидетельствуют об устойчивой гедонистической направленности личности подростков с ЗПР, что подтверждается и данными методики «Доминирующая мотивация». Социальные сироты с умственной отсталостью выбирают из перечня ценностей следующие: «Счастливая семья» (87,6%); «Любовь» (74,5%); «Интересная учеба и работа» (49,7%); «Хорошие друзья» (39%). С одной стороны, это говорит о приоритете ценностей духовно-нравственного характера. С другой стороны, очевидно, что выраженное интеллектуальное снижение не позволяет этим подросткам осознавать объективные трудности осуществления поставленных целей. Не выявлено влияния дизонтогенетического фактора на особенности субъективного восприятия времени подростками, оставшимися без попечения родителей. Результаты социальных сирот группы нормы, социальных сирот с ЗПР и умственно-отсталых подростков, воспитывающихся в условиях коррекционной школы интерната практически идентичны. Статистический анализ полученных данных не выявил достоверных различий между выборками ни по одному из параметров методики «Восприятие времени». Такой дизонтогенетический фактор как задержка психического развития не оказывает существенного влияния на развитие личностно-эмоциональной сферы социальных сирот статистический анализ полученных данных (с помощью U-критерия Манна – Уитни) не выявил достоверных различий между контрольной группой и выборкой воспитанников детского дома с диагнозом «ЗПР» ни по одному из параметров модифицированной методики MIM.

Диагностировано существенное воздействие фактора дизонтогенеза на развитие личности умственно-отсталых подростков, причем это влияние нельзя назвать негативным. Статистическая обработка информации (с помощью U-критерия Манна – Уитни) выявила достоверные (при p<0,001) различия в показателях «количество агрессивных высказываний» и «количество аутоагрессивных высказываний» между контрольной выборкой и экспериментальной группой № 2. У социальных сирот с диагнозами «олигофрения в степени дебильности» и «умственная отсталость легкой степени» эти показатели существенно ниже. Этот вывод подтверждается как данными методики «Доминирующая мотивация», так и результатами Теста фрустрационных реакций С. Розенцвейга. Выявлены достоверные (при p<0,001) различия между контрольной группой и выборкой умственно-отсталых сирот; показатель агрессии у подростков-олигофренов существенно ниже среднегруппового значения этого параметра в группе социальных сирот без признаков интеллектуальной недостаточности.

Такой дизонтогенетический фактор как ЗПР не влияет на уровень поведенческой агрессии социальных сирот: статистический анализ полученных данных (с помощью U-критерия Манна – Уитни) не выявил достоверных различий между контрольной труппой и экспериментальной выборкой № 1 по параметрам теста Розенцвейга. Воздействие фактора дизонтогенеза на развитие характера социальных сирот с ЗПР проявляется в достоверном (по сравнению с контрольной группой) повышении показателя «тормозимый тип акцентуации характера» и достоверном снижении среднегруппового значения параметра «активный тип акцентуации». На фоне дизонтогенеза у воспитанников детских домов VII вида развиваются повышенная утомляемость, особенно при умственных занятиях и в условиях соревнования, неврастении, склонность к вспышкам бурных аффектов по незначительным поводам, снижение энергетического тонуса и активности. Еще более существенно воздействие дизонтогенетического фактора на развитие характера подростков-олигофренов. Данные, полученные с помощью методики «Акцентуации характера» С. А. Будасси, свидетельствуют о расторможенности сферы инстинктов и влечений, об отсутствии контроля над аффектами в сочетании с психической неуравновешенностью и быстрой интеллектуальной утомляемостью подростков-сирот с диагнозами «олигофрения в степени дебильности» и «умственная отсталость легкой степени».

Таким образом, проведенное экспериментально-психологическое исследование полностью подтвердило первую из выдвинутых гипотез. Негативное влияние утраты семьи и воспитания в учреждении интернатного типа на развитие личности подростка — социального сироты проявляется на трех уровнях: уровне мотивационно-потребностной сферы как ядра личности, уровне устойчивых личностных свойств и уровне поведенческих паттернов. Становление мотивационного ядра личности предполагает преимущественное развитие примитивной органической мотивации, отвечающей принципу удовольствия, и недостаточное развитие социальной мотивации, в том числе духовно-нравственной. Привычными поведенческими

паттернами оказываются агрессивные реакции на окружающих.

Второе же предположение не подтвердилось в той его части, где говорится, что задержанное развитие ближе к нормальному и дает сходные показатели мотивации и агрессивности, а при недоразвитии личностный профиль существенно иной. Полученные результаты продемонстрировали сходство мотивационных и поведенческих профилей подростков группы нормы и умственно-отсталых социальных сирот. Повышенная внушаемость, конформность и отсутствие инициативы в организации своей жизни воспитанников коррекционных школ-интернатов VIII вида, обусловленные общим психическим недоразвитием с преимущественной недостаточностью интеллектуальных способностей, не обязательно связаны с воспроизведением асоциальных форм поведения. В условиях благоприятного психологического микроклимата, созданного в сиротском учреждении, позитивные психолого-педагогические воздействия воспитателей, при конформности и интеллектуальной пассивности воспитанников, приносят гораздо больший эффект, чем при нормальном развитии. А подростки с ЗПР продемонстрировали значительно более высокий уровень агрессии и более значительное искажение ценностно-потребностной сферы, чем испытуемые других выборок.

Литература:

1.   Анохин П. К. Социальное и биологическое в природе человека // Соотношение биологического и социального в человеке. — М., 1975. — С. 301—318.

2.   Будасси С. А. Личность и эмоции. Краткий психологический практикум. — М.: Изд-во РОУ, 1996.

3.   Кулагина И. Ю., Сенкевич Л. В., Сенкевич Л. Ф., Столярова Г. И. Подросток без семьи: интеллект, потребности, мотивы. — Тула, ТПГУ, 2005.

4.   Лебединский В. В. Нарушения психического развития у детей. — М.: МГУ, 1985.

5.   Нюттен Ж. Мотивация, действие и перспектива будущего. — М., 2004.

6.   Поппе Г. К. Нарушения поведения при умственной отсталости у детей // Нарушения поведения детей и подростков. — СПб., 1992.

7.   Прихожан А. М., Толстых Н. Н. Психология сиротства. 2-е изд. — СПб.: Питер, 2005.

8.   Психолого-педагогическая диагностика: учеб. пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений / И. Ю. Левченко, С. Д. Забрамная, Т. А. Добровольская и др.; под ред. И. Ю. Левченко, С. Д. Забрамной. — 3-е изд., стер. — М.: Академия, 2006.

9.   Сенкевич Л. В. Психология агрессии и аутоагрессии. — Тула: ТПГУ, 2005.

10. Чешихина В. В., Сенкевич Л. В., Шмелева С. В., Янышева В. А. Суррогатная семья в условиях коррекционной школы-интерната — Тула, ТПГУ, 2006.

Список опечаток МГППУ