121
Индивидуальные ресурсы профилактики аддиктивного поведения учащихся
Н. Б. Флорова
старший научный сотрудник лаборатории «Медико-психологическая реабилитация» МГППУ
ninaflorova@yandex. ru
Расширение знания о психологии аддиктивности подростков позволяет разрабатывать инновационные стратегии и расставлять новые акценты в профилактической деятельности среди учащихся. Усиливается тренд индивидуальной профилактической работы, дифференцированной для разных возрастов и этапов образовательного процесса. Она наиболее актуальна для группы риска вовлечения — это учащиеся, меняющие жизненную среду, то есть студенты первого семестра обучения в колледжах. Приведен обзор концепций индивидуальной профилактики вовлечения, прежде всего — в алкоголизацию, базирующихся на оздоровлении духовной сферы, психологическом благополучии, возрастном духовном потенциале. На примере концепций когнитивных рисков и поведенческих стратегий отказа показана их потенциальная эффективность в структуре мониторинга зависимости подростков.
Ключевые слова: аддиктивное поведение, стратегии профилактики, духовное здоровье, индивидуальные риски, когнитивная сфера, отказ, вовлечение.
Поиск новых инструментов профилактики аддиктивного поведения в образовательной среде продолжает оставаться актуальной проблемой в сфере пре-вентологии детского, подросткового и юношеского возраста.
Профилактическое пространство сферы образования сегодня активно перерабатывает и адаптирует научное знание о психологических механизмах формирования аддиктивности, например, материалы о профилактической функции благополучия, привязанности, идентичности, зрелости, саморегуляции, эмоционального самоконтроля, радости, счастья, духовности. Совокупность эмпирических данных позволяет выявить тончайшие психологические
механизмы формирования безопасной привязанности, показать значение радости и любви как основы здоровых взаимоотношений, внутреннего ресурса устойчивости, защитного регуляторного механизма в ситуациях риска развития аддиктивности [9].
Современный инструментарий и аналитический аппарат позволяют углублять «рутинные» исследования алкоголизации и наркотизации учащихся и выходить на новые механизмы профилактики. Как следствие, значительно расширилось профилактическое пространство образовательной среды за счет расширения знаний об индивидуальных психологических ресурсах учащегося и их профилактических функциях.
122
Активно формируется профилактическое пространство нового поколения, с новым пониманием специфики превентивной работы с разными возрастными группами в разных типах образовательных учреждений. Уровень этого понимания отражен в объеме образовательных антиаддиктивных профилактических продуктов (программ и поддерживающих грантов) в структуре государственных реестров; так, в образовательном государственном реестре США 2011—2012 гг. «Guide to US Department of Education Programs» [5] превентивных антинаркотических продуктов психологического сопровождения (тьюторских) насчитывается более десяти; они приведены в таблице 1. Как видно, категории риска в ряде программ стали ключевыми, а начальные и средние общеобразовательные школы, равно как и колледжи и высшая школа, выведены в самостоятельные группы образовательных учреждений.
В основе образовательных превентивных продуктов лежат принципы безопасности образовательной среды. Они подразумевают, что каждый участник образовательного процесса на всем его протяжении имеет право на обеспечение индивидуальной соматической и психологической безопасности внутри образовательного пространства; качество этого пространства должно быть прогнозируемо и контролируемо. Только в этих условиях возможно достичь эффективности и продуктивности обучения и воспитания, начиная с дошкольного возраста и вплоть до получения профессионального образования.
Таблица 1
Антинаркотические образовательные продукты в структуре государственного образовательного реестра США (2012) [5]
№ п/п | Наименование образовательного продукта | Электронный адрес образовательного продукта согласно реестру |
1 | Building State Capacity for Preventing Youth Substance Use and Violence | |
2 | Elementary and Secondary School Counseling Programs | |
3 | Emergency Management for Higher Education | |
4 | Grants for Coalitions to Prevent and Reduce Alcohol Abuse at Institutions of Higher Education | |
5 | Grants for School-Based Student Drug-Testing | |
6 | Grants to Prevent High-Risk Drinking or Violent Behavior Among College Students | |
7 | Grants to Reduce Alcohol | |
8 | Models of Exemplary, Effective, and Promising Alcohol or Other Drug Abuse Prevention Programs on College Campuses |
123
9 | Safe and Supportive Schools | [http://www.ed.gov/programs/safesupportiveschools/index.html] |
10 | Safe Schools/Healthy Students |
С течением времени эти позиции приобрели более конкретное звучание и актуальность. Стало понятно, что отсутствие психологически безопасной образовательной среды во многом ответственно за развитие социофобий, когда из образовательных учреждений и семьи молодежь выходит в жизнь с неадекватной самооценкой и отсутствием навыков самоупорядоченности, самоэффективности и ответственности. Так, по совместно полученным данным социальных психологов Lusia Stopa, Mike A. Brown, Michelle A. Luke, Colette R. Hirsch (университет Саутгемптон, Лондон) и Западноавстралийский университет) [2], часть молодежи, достигшей 18 лет, боится серьезно проявить себя, не имея сформированной ранее позитивной самооценки, а также зависит от негативной оценки окружающих и страдает от социальной тревожности. В аналогичном исследовании способности девочек адаптироваться к обучению в колледже как к переходному периоду жизни Richard Koestner, Geneviuve Taylor, Gaetan F. Losier, Laura Fichman (университет Монктон, Канада) подчеркнули низкий уровень научного знания об индивидуальных механизмах эмоциональной адаптации к образовательному процессу, формировании саморегуляции и развитии депрессивной симптоматики в ситуация низкой академической успеваемости и показали, насколько важно для учащихся считать пребывание в учебном заведении важнейшим этапом жизни и средством достижения жизненных целей [17]. Эта публикация перекликается с результатами сотрудников университета Winston-Salem (США) Cynthia K. Suerken, Beth A. Reboussin, Erin L. Sutfin, Kimberly G. Wagoner, John Spangler, Mark Wolfson, показавшими, что на фоне регулярного посещения церкви (42%) треть численности первокурсниц к поступлению имеют опыт табакокурения, 87,7% — опыт употребления алкоголя, и лишь 7,7—11,2% интересуются соответственно общественно полезной деятельностью и спортом [14].
Как показывает практика, результаты таких исследований уже приняты как руководство к действию в системе общего и профессионального образования многих стран мира. В частности, психологи университета Сан-Франциско и специалисты Департамента эпидемиологии и онкологического научного центра Lawrence W. Green, Judith M. Ottoson, Cesar Garcia, Robert A. Hiatt подчеркивают неизбежность формирования и необходимость поддержания и развития тренда индивидуальной личностной обращенности профилактических программ, их ориентированности на трансформацию некорректных поведенческих паттернов [3]. Такие программы, как правило, построены на доказательной базе данных по влиянию ровесников и других первичных групп на мнение, привычки, поведение индивида, и отражают тенденцию укрепления направляюшей дружественной функции тьюторов в межличностных сетях со здоровым взаимодействием.
124
Огромное значение зарубежная психология аддиктивного поведения придает профилактике благополучия детского и подросткового возраста.
Аспект индивидуальной профилактики и синергизма профилактической деятельности четко выражен в социально-значимом документе 2010 года «Концепция благополучия», созданной Рабочей группой Университета Бата в Великобритании по благополучию в развивающихся странах — Wellbeing in Developing Countries Research Group (WED). Концепция, составленная Сарой Уайт (Sarah C. White), дает определение качества благополучия на двух уровнях — индивидуальном (гармоничность разумного, соматического и психического и создание базовой личностно-ориентиро-ванной системы предикторов, приоритетов, стратегий, факторов влияния) и общественном (система более высокого уровня понятий «качества жизни», «субъективного благополучия», «жизненного успеха», социальных индикаторов, «экономики счастья» и других) [19].
Указав, что «…благополучие удивительным образом отсутствует в дебатах на тему развития общества и индивида», Концепция научно обосновала фундаментальную роль воспитания и образования в обеспечении благополучия семьи и общества. Появился постулат, что благополучие должно быть выстроено в двух подпространствах — базовом локальном, относящемся к экологии индивидуальной жизненной среды, и более высоком культурном, присущем социуму. Оба этих подпространства регулируются и управляются социальными институтами — образованием, здравоохранением, юстицией, культурой.
Отчетливо прослеживается активное продвижение в сферу образования сравнительно нового тренда научных исследований в области профилактики аддик-тивного поведения — сопряжение благополучия с религиозностью, верой и духовностью.
Транснациональное исследование, проведенное психологами различных университетов Австрии, Австралии, Великобритании на выборке взрослых пациентов (30 лет) показало, что психологическое благополучие, как показатель сформированности религиозно-духовной сферы, играет ключевую роль в развитии и течении аддиктивных расстройств, а также в выздоровлении от них. Применение специализированного многофакторного опросника Multidimensional Inventory for Religious/Spiritual Well-Being (MI-RSWB) выявило достоверное снижение параметров RSWB (религиозность, умение прощать, умение выделять главное и здравый смысл, добросовестность, открытость, готовность к взаимодействию, позитивные копинг-стратегии поиска смыслов, чувство сопричастности) у наркозависимых по сравнению с испытуемыми контрольной группы.
Авторы Human-Friedrich Unterrainer, Andrew Lewis, Joanna Collicutt, Andreas Fink полагают, что программы терапевтического вмешательства, ориентированные на формирование позитивного и конструктивного личностного каркаса, аналогично тому, как выполняет эту задачу религиозно/духовное воспитание, могут содействовать лечению аддиктив-ных расстройств [15].
Следовательно, профилактика аддик-тивности должна начинаться с детского возраста и ориентироваться в том числе на воспитание духовной сферы, возрождая
125
и обновляя исторические традиции духовно-нравственного воспитания.
Концепция духовного потенциала детства (The spiritual potential of childhood) специалиста университета Бристоль (Великобритания) Урсулы Кинг (Ursula King), опубликованная в 2013 г., постулирует, что педагоги, социальные работники, школьные психологи должны знать духовный мир учащихся, а образование призвано раскрывать духовный потенциал каждого ребенка и подростка. У. Кинг пишет: «…Пробуждение духовного потенциала и перевод его в активную форму применительно к условиям жизни остается пробелом в нашем современном обществе... Наше индивидуальное развитие с рождения до смерти… связано с постепенным подключением потенциала, который мы несем в себе и большую часть которого мы так никогда и не раскрываем, так что пробуждение нашей души и ее развитие остаются нереализованными, и чаще душа остается полностью неразвитой и неподготовленной к ощущению полноты жизни» [7].
Основное положение «Концепции духовного потенциала» Урсулы Кинг — роль постепенного, постадийного формирования духовной грамотности как ресурса пожизненной защиты и инструмента социализации: «…Чтобы дорастить детский духовный потенциал до сознательного, требуется адекватное обучение, с раннего детства и далее, через неформальные и формальное образование. Нам необходимо разработать и развить концепцию духовной грамотности. Я имею в виду ту грамотность, что выходит далеко за рамки навыков чтения и письма и различных программ повышения квалификации. Она выходит за рамки эмоциональной и этической грамотности и находится в гораздо более глубоком измерении проницательности и мудрости сердца и разума; это помогает развивать чувства сострадания и любви... Духовная грамотность не просто должна развиваться, она должна поощряться, расти и процветать дома, в школах и колледжах», формируя восприятие жизни во всей ее полноте, с открытостью, доверием, интересом к жизни, поиском новых ресурсов в себе и их реализацией».
Ключевой момент концепции У. Кинг — ее представление о роли духовности; «…духовность — не только сила для выживания, но и сила для изменения», то есть представление о духовной борьбе как явлении, формирующем личность через трудности существования…… это борьба с глубочайшими вещами внутри себя».
Такие ключевые идеи, которыми изобилует исследование У. Кинг, автор назвала пневматофорами, или преобразующими, расширяющими права и возможности (по аналогии с терминами экологии растений, описывающими питание посредством воздушных корней). Благополучие, здоровые взаимоотношения, здоровый образ жизни являются такими пневматофорами. Также сюда могут быть отнесены межпоколенные культурные и социаологические этнографические традиции.
Упомянутые выше процессы духовной борьбы детально рассматриваются в методологической разработке широкоизвестного американского психолога Кеннета Айры Паргамента (Kenneth Aira Pargament) (университет Bowling Green State штата Огайо) [12]. Эта авторская концепция построена на трактовке духовности
126
как характерной мотивации и особого поискового процесса, в течение жизни меняющего направленность. Автор предложил модель этого поиска, в которой последовательно участвуют три формы деятельности — раскрытие, сохранение и преобразование (таблица 2).
Как видно, непрерывность процесса формирования духовности обеспечивается обратной связью этапов духовной свободы и раскрытия, духовной трансформации и сохранения. Уязвимая стадия для воздействия негативных факторов, сопровождающих духовную борьбу — сохранение и выработка стратегий копинга (между этапами 2 и 3 и между этапами 3 и 4). Альтернативным конечным результатом поиска может быть духовная деградация и «снижение» личности.
Первый этап раскрытия автор описывает как выбор приоритетной, жизненно важной для индивида конечной цели или объекта с сакральным значением: игрушка, образование, качество окружающей природной среды, здоровье, создание семьи и т. д. Иными словами, это круг духовных устремлений. На них в дальнейшем ориентирована внутренняя работа. То есть, сформулировав для себя ориентир, человек приобретает мотивацию к его достижению.
Таблица 2
Смысловое наполнение социокультурного контекста формирования духовности, по материалам статьи Kenneth I. Pargament (2013) [12]
Второй этап сохранения автор наполняет различного вида духовными усилиями — это духовная практика, духовное знание, духовные отношения. На этом этапе значительно повышаются шансы оздоровления, поскольку с изменением отношения к жизни меняется ее качество; многочисленными исследованиями сегодня доказано, что неснижаемая мотивация духовного развития способствует духовному преодолению (копингу) жизненно важных переходов и кризисов, ситуаций риска. Духовный копинг, как считают многие специалисты и прежде всего сам К. А. Паргамент, добавляет дополнительные
