56
Проблема эмпирического изучения психосоциального
развития в зарубежной социальной психологии
(в контексте социально-психологических
исследований идентичности)
Д. В. Сипягин
В последние годы в российской социальной психологии наблюдается резкий рост интереса к проблеме идентичности и операционализации психосоциального подхода Э. Эриксона. Нет необходимости специально доказывать актуальность данной проблематики для решения прикладных задач в образовательной сфере, поскольку это сделано в целом ряде публикаций и практико-ориетированных исследований отечественных ученых. При этом стоит отметить, что одной из основных на сегодняшний день проблем, связанных с внедрением концепции Э. Эриксона в социально-психологическую и образовательную практику, является дефицит методов эмпирического исследования динамики психосоциального развития и формирования идентичности личности. По мнению некоторых отечественных (Н. В. Антоновой) и зарубежных (С. Клонингер) исследователей, это связано, в частности, с широтой и метафоричностью теоретических построений Э. Эриксона, которые трудно поддаются адаптации к инструментальным методам исследования.
При всей справедливости данного замечания необходимо заметить, что методическая база социально-психологических исследований, разработанная в последние годы зарубежными специалистами на основе теоретических представлений Э. Эриксона, существенно шире, чем это представляется многим отечественным авторам.
В этой связи целесообразно представить хотя бы краткий обзор исследований идентичности, а также методик, используемых в такого рода исследованиях в зарубежной социальной психологии.
Введение концепта идентичности в круг психологических феноменов, которые напрямую обусловливают направление психосоциального развития личности, произошло сравнительно недавно и непосредственно связывается с именем Э. Эриксона. Первоначальная постановка Э. Эриксоном проблемы идентичности была осуществлена в середине XX века в изданной им монографии «Детство и общество» (1950). Данная работа явилась первой попыткой теоретического осмысления этого феномена и по большей части была направлена на рассмотрение перспектив дальнейшего его исследования. Несмотря на это, автор отчетливо
57
указал на то, что исследование проблемы идентичности является прерогативой социально-психологической науки уже хотя бы потому, что сама эта тематика непосредственно связана с вопросом о развитии взаимоотношений, которые складываются между личностью и обществом.
Отмеченные Э. Эриксоном большие практические возможности, которые непосредственно связаны с детальным изучением феномена идентичности, не могли не сказаться на построении дальнейшей линии анализа этого явления. С конца 50-х годов и до конца 60-х Э. Эриксоном было написано несколько серьезных трудов, в которых тема идентичности заняла центральное место. В качестве примера следует в первую очередь указать на работы «Идентичность и жизненный цикл» (1959) и «Идентичность: юность и кризис» (1968).
Во многом в связи с тем, что, по мнению Э. Эриксона, обнаруженные закономерности формирования идентичности вполне применимы для решения ряда практических задач, связанных с проблемами адаптации молодых людей в широкой социальной среде, проблематика идентичности стала бурно разрабатываться многими исследователями прежде всего в контексте вопроса о формировании личности в образовательной среде (Дж. Марсия, А. Константинопль, В. Груен и др.). При этом подобное направление исследовательских разработок в настоящее время еще более расширилось и углубилось, так как и высшая школа, и средние учебные заведения в последние годы вышли на качественно новый уровень развития (Дж. Адамс и С. Фитч, М. Коста и Б. Кампос, Ф. Крамер, Дж. Коте и др.).
Рассматривая идентичность как многоуровневую структуру, Э. Эриксон отмечал, что основное назначение ее состоит в формировании у личности чувства собственной тождественности, непрерывности своего бытия во времени и пространстве. К числу очень близких психологических понятий, которые частично совпадают с содержательными аспектами проявления идентичности, относятся «Я-концепция», «Я-система», «опыт Я» и т. д.
Вместе с тем идентичность является более сложным, динамическим образованием и не сводится к упомянутой выше психической реальности. Во-первых, становление идентичности обусловливается изначально заданным вектором развития, включающим кризисные этапы, которые предстают перед личностью в строго определенной последовательности. Во-вторых, каждый кризисный этап отвечает за формирование строго определенной жизненной установки, которая может иметь только две возможные формы, например, базисное доверие либо базисное недоверие. В-третьих, движущим механизмом, обусловливающим развитие идентичности, признается не доминирование какого-либо одного основания (либо социального воздействия, либо активности самой личности), а непосредственная паритетная связь этих двух параметров.
58
Введенная Э. Эриксоном схема психосоциального развития личности, центральным образованием которой является концепт идентичности, обращена к структурированию всего жизненного цикла человека, опорными пунктами которого выступают наступление, «проживание» и смена определенных кризисных этапов. Общее количество кризисных этапов в рассматриваемой концепции — восемь, причем распределение их во времени неравномерно. Большая часть кризисных этапов приходится на первые 17 лет жизни индивида, когда закладывается фундамент всего дальнейшего личностного развития.
Признавая уникальность и значимость каждого из этапов, Э. Эриксон в своих работах указал на то, что наибольшую значимость приобретает пятый этап, цель которого заключается в построении целостного чувства идентичности в противовес ощущению раздробленности и спутанности. Важность этого этапа определяется тем, что именно здесь заново происходит пересмотр тех достижений, которые были приобретены личностью в итоге прохождения ею предшествующих этапов развития, и закладывается основа, которая в конечном счете обеспечивает полноценное вхождение индивида в мир взрослой, самостоятельной жизни.
В связи с тем, что процесс перехода от статуса старшего подростка к статусу полноценного взрослого человека совпадает с периодом завершения обучения в средних учебных заведениях и выбора дальнейшего жизненного пути, сопряженного с профессиональным самоопределением, исследование процесса формирования идентичности в контексте решения проблем организации образовательного процесса является особенно актуальным.
При этом после публикации работ Э. Эриксона в зарубежной психологической науке произошел значительный всплеск исследований, направленных на разработку практического инструментария качественной диагностики идентичности личности.
Одной из первых попыток в этом направлении явилась концепция Дж. Марсии [14] о статусах идентичности, в рамках которой интерес был сконцентрирован на уточнении феноменов, возникающих на пятой стадии психосоциального развития по Э. Эриксону. Фактически исследование Дж. Марсии было направлено на изучение того, в какой форме происходит усвоение выдвигаемых индивиду требований и как это происходит. В связи с этим автор ввел в область исследования четыре статуса идентичности: достигнутая идентичность, предрешенная идентичность, мораторий и диффузная идентичность — и указал на способы их диагностики. Предложенная Дж. Марсией классификация статусов идентичности оказалась настолько простой, что в скором времени приобрела большую известность и стала широко применяться в практической работе.
59
В предложенной теоретической схеме статус идентичности образовался сочетанием двух параметров: совокупностью усвоенных личностью обязательств и наличием активности в их исследовании. Таким образом, статус достигнутой идентичности выражал высокий уровень обязательств и высокую активность их изучения; предрешенная идентичность — высокий уровень обязательств, но низкий уровень их исследования; статус моратория — отсутствие обязательств, но наличие активности в их поиске и дальнем изучении; диффузия идентичности — низкий уровень обязательств и низкий уровень активности их поиска.
Несмотря на кажущуюся простоту выделения статусов, эмпирический способ их диагностики оказался намного сложнее. В первоначальном варианте, разработанном автором концепции Дж. Марсией, для определения статусов идентичности предлагалось использовать полуструктурированное интервью, длящееся в среднем 30—45 минут, проводившееся по форме клинической беседы.
Естественно, что предложенный способ оценки статусов идентичности обладал целым рядом недостатков. К числу основных недостатков относились общая продолжительность опроса и относительная свобода интерпретации собранного материла, к тому же эта процедура требовала определенных знаний и навыков.
Поэтому сама идея о поиске приемлемых способов диагностики стала одной из актуальных задач, которая затем получила свое воплощение в виде конкретных тестов. Обращение к методу тестирования позволяло решить сразу несколько проблем: во-первых, делало процедуру анализа в высшей степени стандартизированной; во-вторых, позволяла получать данные одновременно у нескольких испытуемых; в-третьих, сводила к минимуму побочные влияния, вызванные частичным отсутствием доверительных отношений между экзаменатором и испытуемым; в-четвертых, позволяла гораздо быстрее обрабатывать полученные результаты.
Одной из первых попыток в данном направлении стал разработанный Дж. Адамсом и коллегами (1969) тест под названием «Объективный способ измерения статусов эго-идентичности» (Objective Measure of Ego-Identity Status; его сокращенно обозначают как OMEIS). Данный тест состоял из 24 утверждений, каждое из которых ранжировалось испытуемым, исходя из принципа их соответствия его личным убеждениям и предпочитаемому стилю жизни. Возможные варианты ответов находились в континууме от «полностью согласен» «до совершенно не согласен». На раскрытие характеристик каждого статуса приходилось по 6 утверждений. Основными областями анализа являлись такие сферы общественной деятельности, как религия, политика и образование.
60
Выбор данных областей базировался на первоначальном варианте полуструктурированного интервью, предложенного Дж. Марсией, в котором также предлагалось выделять значимые аспекты статусов идентичности при изучении отношений личности к религии, политике и образованию.
В последующем была проведена серия экспериментальных работ [см. 4], направленных на определение валидности предложенного метода и сравнение его с показателями получаемых при использовании классической схемы анализа статусов идентичности Дж. Марсии.
Вместе с этим, как указали в своей работе Г. Гротевант, В. Торбек и М. Мейер [12], тест на определение статусов идентичности обладает определенными недостатками, которые, в частности, проявляются в том, что основной фокус диагностики был направлен на установление идеологических компонент, а не на их практическую реализацию. Это дало основание предложить использовать для определения статусов идентичности дополнительный параметр анализа — интерперсональные отношения. Таким образом, идеологическая составляющая должна была сосредоточиться на раскрытии целей и ценностей по таким областям, как образование, религия, политика, а также философия жизненного стиля, а интерперсональная составляющая — на таких явлениях, как дружба, интимные отношения, половые роли и проведение досуга.
В процессе использования предложенных критериев диагностики статусов идентичности произошла определенная доработка теста OMEIS. В качестве итога пересмотра основных положений теста в 1984 году Г. Гротеваном и Дж. Адамсом [11] был предложен его новый вариант под названием «Расширенный объективный способ измерения статусов эго-идентичности» (Extended Objective Measure of Ego Identity Status-2; его сокращенно обозначают как EOM-EIS-2). Помимо прежних 24 утверждений в него были введены дополнительные 30. Ввиду расширения перечня вопросов увеличилось и количество утверждений, которые раскрывали содержание каждого статуса: вместо 6 (как это было в прежнем варианте) их стало 16. Основными линиями анализа стали такие сферы, как интерперсональные отношения и идеологическая направленность, причем данные области остались сравнительно изолированными друг от друга. Так, в процессе обработки теста предлагается отдельно оценивать два этих параметра, хотя они могут выражать один и тот же статус идентичности.
Несмотря на это после официального опубликования теста EOM-EIS-2 в 1986 году авторов Дж. Адамса и Л. Бенниона в психологическом журнале «Исследование подросткового возраста», данная диагностическая методика стала широко использоваться в практической работе, заменив собой предыдущую версию теста. Популярность стала
61
настолько очевидна, что вскоре он был переведен на другие языки и стал адаптироваться к особенностям культурной среды. Например, проблеме точности измерения статусов идентичности в английском и японском вариантах представления одних и тех же вопросов была посвящена коллективная исследовательская работа Х. Охниши, Ф. Ибрагима и С. Оуена (2001).
К числу положительных аспектов данного теста следует отнести следующее: во-первых, предложенный способ определения статусов идентичности стал полноценной заменой достаточно сложного метода ведения клинической беседы в полуструктурированном интервью Дж. Марсии; во-вторых, расширился класс областей анализа, что значительно повышало достоверность выделения статусов; в-третьих, общая процедура тестирования занимала не более 15 минут и была проста в обработке полученных результатов; в-четвертых, помимо выделения базовых типов статусов, данная методика позволяла выделять промежуточные положения и указывать наиболее вероятностные пути дальнейшей трансформации статусов.
Вместе с тем как представленная методика, так и метод полуструктурированного интервью Дж. Марсии не могут рассматриваться в качестве приемлемых способов диагностики структуры идентичности личности, понимаемой как мера ее психосоциального развития. Во-первых, введенное в научный обиход понятие «статус идентичности» значительно упрощает подлинную сущность и назначение такого комплексного феномена, как идентичность. Во-вторых, использование статуса идентичности является приемлемым только по отношению к узкому временному периоду в развитии личности, который, как правило, определяется наступлением подросткового возраста и заканчивается завершением юношества. В-третьих, введение в научное рассмотрение статусов как базовых компонентов идентичности не отражало тех личностных приобретений, которые имели место по итогам преодоления предшествующих психосоциальных кризисов.
Одной из серьезных попыток, направленных на преодоление узкого понимания критериев определения уровня сформированности идентичности личности, явился подход к способу измерения идентичности, предложенный Дж. Домино и Д. Аффонсо в 1990 году под названием «Методика измерения психосоциального баланса» (The Igventory of Psychosocial Balance; сокращенное обозначение IPB). Отличительной особенностью предложенного подхода явилось то, что взятая за основу схема измерения идентичности напрямую связывалась с эриксоновской логикой выделения психосоциальных этапов развития личности.
Первоначальная постановка вопроса о возможности переложения эпигенетической схемы психосоциального личностного развития
62
Э. Эриксона в русло тестового способа диагностики идентичности была сделана Дж. Домино и М. Ханахом в 1989 году в работе, посвященной исследованию функциональной эффективности человека в зрелом возрасте. В данном исследовании были сформулированы основные критерии, которые определяли понятие «эффективность» и являлись базовыми по отношению к оценке общей результативности исходов разрешения психосоциальных кризисов.
Основной акцент в этой работе был сделан на анализе возможности использования принципов Э. Эриксона при определении условий развития личности в зрелом возрасте, однако заложенные в ней идеи расширяли горизонты проблемы в части приложения этих принципов не только для решения заявленной в исследовании задачи.
В качестве инструмента диагностики идентичности личности был использован разработанный проект теста под названием «Методика измерения психосоциального баланса» (IPB). Как и в окончательном варианте, предложенном позднее, в 1990 году, данная методика состояла из 120 утверждений, на которые испытуемый должен был отреагировать в соответствии со шкалой предпочтительности, состоящей из 5 пунктов, располагающихся в континууме от «абсолютно согласен» до «абсолютно не согласен». Предлагаемые для оценки утверждения охватывали все 8 кризисных стадий психосоциального развития, таких, как: становление чувства доверия, автономии, инициативы, компетентности, идентичности, взаимной близости, генеративности и эго-интегрированности.
В качестве механизма разработки вопросов для проекта теста IPB использовался факторный анализ ответов испытуемых на 300 подготовленных вопросов, которые в той или иной мере выражали признаки психосоциального развития, упорядоченные по 8 кризисным этапам. В результате проведенной статистической процедуры в представленном варианте на определение каждого кризисного этапа пришлось по 15 утверждений. Как указывают разработчики методики Дж. Домино и М. Ханах, ретестовая надежность предлагаемого инструмента составила от r=0,7(p≤0,01) до 0,9. Эти данные были получены по результатам повторного тестирования испытуемых через один месяц. В числе испытуемых, выбранных для проверки ретестовой надежности, были мужчины (34 человека) и женщины (34 человека), средний возраст которых составил 49 лет. При этом использование данного тестового инструментария на студентах колледжа университета штата Аризона показало наличие не столь однозначного результата: ретестовая надежность колебалась в пределах от 0,48 до 0,74. Причем количество испытуемых было значительно расширено: в эксперименте приняли участие 102 человека.
В разработанной в 1990 году окончательном варианте методики IPB авторов Дж. Домино и Д. Аффонсо произошли значительные изменения,
