Выготский. Мышление и речь: психологические исследования

Л. С. ВЫГОТСКИЙ

МЫШЛЕНИЕ

И

РЕЧЬ

1934

Работа Л. С. Выготского представляет собой оригинальный труд, посвященный теоретическому исследованию проблемы мышления и речи и ее экспериментальной обработке.

Первая часть работы составлена из критических статей, оценивающих работы крупнейших буржуазных психологов по тому же вопросу.

Исследование автора, проведенное им почти на протяжении 10 лет, идет по новым путям, приближающимся к диалектико-материалистическому объяснению проблемы мышления и речи.

ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРА

Автор этой книги не увидел ее напечатанной.

Он скончался в ночь на 11 июня 1934 г.

В лице Л. С. Выготского советская психология лишилась одного из лучших, наиболее высшего талантливых своих представителей, оплодотворивших науку большим количеством ценных трудов.

Перу покойного, несмотря на его молодой для ученого возраст, — 38 лет — принадлежало около 80 научных работ.

Выход в свет книги «Мышление и речь», представляющей итог десятилетних экспериментальных работ выдающегося советского психолога, является знаменательным событием для науки. Это — первая систематическая экспериментальная разработка проблемы. Насколько нам известно, это — единственный труд на настоящем этапе развития психологии, в котором дается солидная критика буржуазных теорий мышления и речи путем противопоставления им блестящих экспериментальных исследований, проведенных на высоком теоретическом уровне. Это — наиболее обстоятельное исследование истории умственного развития ребенка, одной из тех областей знания, «из коих должна сложиться теория познания и диалектика» (Ленин)1.

Приступая к исследованию проблемы мышления и речи, Л. С. Выготский считал необходимым «путем теоретического анализа и обобщения большого, накопившегося в психологии фактического материала, путем сопоставления, сличения данных фило- и онтогенеза наметить отправные пункты для решения проблемы и развить исходные предпосылки для самостоятельного добывания научных фактов в виде общего учения о генетических корнях мышления и речи. С другой стороны, нужно было подвергнуть критическому анализу самые идейно мощные из современных буржуазных теорий мышления и речи, для того чтобы оттолкнуться от них, уяснить себе пути собственных поисков, составить предварительные рабочие гипотезы и противопоставить с самого начала теоретический путь нашего исследования тому пути, который привел к построению господствующих

в современной науке, но несостоятельных и потому нуждающихся в пересмотре и преодолении теорий» (стр. 1).

Такая постановка исследования гарантировала его максимальную научную объективность. Кроме того она способствовала оттачиванию критического оружия самого исследователя, открывая перед ним все слабые и уязвимые стороны буржуазных концепций данной проблемы.

Лучше всего бить врага на его же территории. Выготский прежде всего обратился к анализу конкретного фактического материала, собранного крупнейшими представителями буржуазной психологии. Материалистическая позиция советского ученого, прекрасное понимание односторонности и ограниченности метафизического метода мышления, настойчивая и упорная работа над овладением методом диалектического материализма в течение короткого времени дали талантливому советскому психологу огромное преимущество перед буржуазными учеными. Особенно ярко оно сказалось в критических статьях Выготского, посвященных наиболее значительным исследованиям Пиаже, Штерна, Кёлера и др. Еще большую услугу теоретическая установка Выготского оказала положительному экспериментальному исследованию проблемы.

Не только результат экспериментальных работ самого Выготского, приведенных в стройную систему и освещенных последовательно разрабатываемой теорией, говорит о преимуществе его позиции. В свете его теоретических обобщений по-новому начинает выглядеть богатейший эмпирический материал зарубежной психологии. То, что Пиаже, Штерн и другие считают кульминационным пунктом своих исследований, на деле оказывается их ахиллесовой пятой. И наоборот, факты, которыми они пренебрегли, приобретают, как это обоснованно доказывает Выготский, исключительно важное значение. Небольшое открытие Пиаже об эгоцентризме детской речи возводится им в универсальный принцип, оказывающийся при ближайшем критическом рассмотрении пустышкой. В то же время основной и руководящий принцип исследования — принцип исторического развития психики, в частности мышления и речи, предается Пиаже и другими исследователями полному забвению.

«Камень, который презрели строители, должен стать во главу угла», — таков тот вывод, которым заканчивает Выготский критику буржуазных теорий. Идея развития становится краеугольным камнем экспериментальных исследований и теоретических обобщений самого Выготского.

Можем ли мы считать труд Выготского выражением марксистско-ленинской теории в разработке проблемы мышления и речи?

Этого со всей определенностью утверждать нельзя.

Как представитель лучшей части советской интеллигенции Выготский, связавший свою личную деятельность с делом пролетарской революции и социалистического строительства, шел в первых рядах той блестящей плеяды советских ученых, для которой марксизм-ленинизм стал собственным мировоззрением и теоретической

основой всей научной работы, коммунизм — высшим идеалом, и борьба за него — делом всей жизни.

Но так же, как и некоторые другие представители беспартийной интеллигенции, Выготский шел к марксизму-ленинизму не прямой и кратчайшей дорогой, а более сложным, зигзагообразным путем.

В годы своей учебы он подпал под влияние различных философских воззрений и в частности идеалистических психологических теорий. Но уже на заре своей научной деятельности, в первых научных работах, он выступил как убежденный материалист.

Дальнейшая философская эволюция Выготского отмечена борьбой за овладение методом материалистической диалектики, ярко выраженным приближением к марксизму-ленинизму.

Многие выводы из его важнейших теоретических работ базируются на положениях основоположников марксизма. В теоретической борьбе с противниками из буржуазного лагеря он оказывается сильнее в тех случаях, когда опирается на несокрушимые аргументы диалектической логики. Правда, и в критических и в экспериментальных исследованиях Выготского, особенно в ранних работах, порой встречаются отступления от последовательной материалистической позиции, некоторые увлечения и ошибки. Но они не должны закрывать нам глаза на наиболее существенные и важные для советской психологии положительные результаты его многочисленных трудов.

В предисловии мы считаем необходимым указать на некоторые недостатки и ошибки книги.

Так как отдельные главы данной книги появились в печати в разное время в виде статей, то при их сведении в книгу встретились неизбежные повторения, поскольку все они посвящены разработке одной общей проблемы.

Последние главы вследствие болезни автора были им продиктованы, чем объясняются неизбежные в устной речи длинноты и шероховатости стиля.

Тем не менее, стремясь сохранить в наибольшей неприкосновенности посмертную работу автора, я вынужден был ограничиться только внесением самых необходимых поправок. Таким образом последнее произведение Л. С. Выгодского публикуется в том виде, как оно было передано мне для редакции.

Приношу глубокую благодарность вдове покойного Р. Н. Выготской и доцентам Л. В. Занкову и Ж. И. Шиф, оказавшим мне существенную помощь в подготовке рукописи к печати и составлении литературного указателя.

ПРОБЛЕМА МЫШЛЕНИЯ И РЕЧИ В ИССЛЕДОВАНИЯХ
Л. С. ВЫГОТСКОГО

I.

Проблема мышления и речи, «столь же древняя, как и сама наука психология», имеет исключительно важное теоретическое и практическое значение. Она не только является стержневой проблемой самой психологии, но служит предметом большого внимания и интенсивных исследований для целого ряда наук, смежных с психологией. Содержание и формы человеческого мышления и речи на разных ступенях истории биологического и в особенности общественного развития человека, а также его индивидуального существования настолько сложны и обусловлены таким количеством и многообразием факторов, что изучение их естественно выходит за пределы одной научной области. Только содружественная работа различных наук: логики, общей, сравнительной и детской психологии, этнографии, литературоведения, лингвистики, педагогики, физиологии, антропологии и др., сможет внести ясность в одну из труднейших и запутаннейших проблем современной науки о человеке.

Необычайная сложность проблемы мышления и речи представляет крайне заманчивое поле для исследования, открывающее широкие, многообещающие перспективы. Но в них же таятся и неисчислимые трудности. Мышление и речь, в особенности выраженные в единстве речевого мышления человека, настолько сходны в своем происхождении и вместе с тем различны в своем развитии, что являются поистине гордиевым узлом для исследователей, страдающих метафизической ограниченностью мышления. Они предпочитают разрубить этот узел, вместо того чтобы его развязать.

В результате подобной операции метафизики-психологи, а также их коллеги из других научных областей, держа отдельные нити узловой проблемы в своих руках, либо утверждают абсолютное тождество мышления и речи, либо устанавливают их абсолютное различие. В том и в другом случае они методологически бессильны понять смысл богатой внутренними противоречиями проблемы, так как рассматривают эти противоречия как взаимно исключающие друг друга. Между тем именно борьба и взаимное проникновение

противоположностей, какими являются мышление и речь человека, служат основой их единства и источником их развития. Непонимание основного принципа материалистической диалектики обрекает ученых-метафизиков на бесплодное и беспомощное блуждение вокруг и около проблемы. В этом — коренной порок всех буржуазных теорий мышления и речи. Большая часть этих теорий, базирующихся на идеалистической основе, в конечном счете уводит в сторону от научной разработки проблемы, так как лишает ее необходимой материальной основы и опрокидывает всю проблему наголову.

Другая, меньшая часть механистических теорий мышления и речи, выраженная особенно ярко в трудах бихевиористов и родственных им рефлексологов (Бехтеревской школы), также беспомощна в разработке проблемы, сводя ее к внешним актам поведения животного или к рефлексам с выраженным и задержанным концом. Характерной чертой всех этих теорий является игнорирование закономерностей развития мышления и речи, их качественного различия и своеобразия, а также противоречивых тенденций развития на различных этапах фило-, онто- и социогенезиса человека.

Экспериментальные психологические исследования мышления и речи, произведенные выдающимися представителями современной зарубежной психологии: Леви-Брюлем, Пиаже, К. и Ш. Бюлерами, В. Штерном, Уотсоном, Ахом, Кёлером и многими другими, поражают вопиющим несоответствием между богатством эмпирического материала и бедностью теоретических обобщений.

Фактический материал этих исследований представляет огромную ценность. Но теоретические выводы «маститых» авторов безнадежно запутывают суть проблемы и загоняют ее в тупик. Некоторые из ученых, как например Пиаже, отказываются от теоретических выводов принципиально (NB! — В. К.) и предпочитают оставаться исключительно в области чистой эмпирии. В результате происходит то беспомощное топтание на месте и цепляние за «почву фактов» без намерения, а по сути дела и возможности их обобщить, которые и задерживают как развитие всей науки, так в частности и успешность разработки ее узловой проблемы.

Принципиальная позиция и работы буржуазных психологов наглядно показывают, как «диалектика жестоко мстит за пренебрежение к ней» (Энгельс).

II

Если разработка проблемы мышления и речи представителями различных областей науки встречает на своем пути трудности, порожденные узкой специализацией наук и значительной диференциацией путей и методов решения данной проблемы, то внутри самой психологии к этим трудностям присоединяется еще неразработанность вопроса о межфункциональных связях и отношениях психики. Как правильно замечает Выготский, «атомистический и функциональный анализ, который господствовал в научной психологии на всем