7 Научная психологическая школа факультета социальной психологии Московского городского психолого-педагогического университета
Н. Веракса, М. Кондратьев, А. Веракса, Ю. Кондратьев
Совершенно понятно, что характер сегодняшнего состояния и содержательная направленность перспектив развития любого сколько-нибудь значительного образовательного подразделения, тем более если речь идет о высшем профессиональном учебном заведении, определяется не только, а может быть и не столько теми учебными планами и собственно учебными намерениями, которые заложены в концепцию развития этого подразделения, сколько той научно-фундаментальной платформой, которая и выступает в качестве гаранта возможности реализации намеченных планов. Если говорить о факультете социальной психологии МГППУ, то подобным теоретико-методологическим фундаментом оказывается научная психологическая школа, основные положения которой задают не только направления как научной, так и учебной активности этого образовательного подразделения, но и, главное, научную обоснованность реализуемых перспектив развития. Для того, чтобы понять содержательную суть научной психологической школы факультета социальной психологии МГППУ, необходимо осознать, что в ее основе лежат базовые позиции теории деятельностного опосредствования межличностных отношений в группе (А. В. Петровский) и структурно-диалектического подхода к психологии развития (Н. Е. Веракса).
Научная психологическая школа А. В. Петровского, прежде всего, связана с развитием социально-психологической науки у нас в стране, а, следовательно, своим зарождением и самыми начальными этапами своего развития напрямую связана с 70-ми годами прошлого века. Именно в середине этих 70-х годов была окончательно сформулирована стратометрическая концепция группового развития, которая в дальнейшем получила ставшее общепринятым уже в 80-х годах название «теория деятельностного опосредствования межличностных отношений в группах». По сути дела, решающим фактором, который в содержательном плане стимулировал создание концептуализированной модели группового развития по А. В. Петровскому, явилось то, что на момент формирования социальной психологии как полноценной отрасли психологической науки в СССР сложилась ситуация невозможности и неправомерности прямого использования в качестве интерпретационного «ключа» тех закономерностей и зависимостей процесса группового развития,
8которые были зафиксированы и описаны зарубежными исследователями, в том числе и для объяснения интрагрупповых процессов в реально функционирующих контактных малых группах.
Понятно, что это было связано с целым рядом обстоятельств. Во-первых, советские социальные психологи, уже в 70-е годы начавшие активно разрабатывать проблематику внутригрупповой жизнедеятельности применительно к малым группам, не могли (с одной стороны, в связи с определенным идеологическим давлением, а с другой — в связи с реальным несовпадением целого ряда особенностей межличностных отношений в ученических, производственных, спортивных, воинских группах в СССР и в странах Запада) напрямую пользоваться и интерпретационными клише, и тем методическим инструментарием, с помощью которого проводились базовые исследования зарубежных социальных психологов. Но если иметь в виду психологически сущностную сторону вопроса, то не только и даже не столько эти ограничения заставили отечественных психологов в последней четверти ХХ века обратиться к выработке новой парадигмы понимания социально-психологической природы процессов интрагрупповой жизнедеятельности и группового развития. Несомненно главным здесь был тот факт, что в подавляющем большинстве случаев зарубежные ученые работали с экспериментальными группами, то есть с группами, созданными согласно плану конкретного исследования и под прояснение столь же конкретной экспериментальной задачи. В связи с этим, как правило, система отношений в рамках подобного сообщества между ее членами никоим образом не была связана со специфической и при этом значимой (как в социальном плане, так и в личностном) групповой деятельностью.
Более того, вообще понятие «деятельность», будучи на сегодняшний день одной из основных категорий отечественной психологии, не выступает в качестве таковой, если иметь в виду зарубежную психологическую науку. В ее рамках при детерминант межличностных отношений членов тех или иных сообществ на первый план рассмотрении выдвинуты системы межиндивидуальных контактов непосредственного характера, не связанных с собственно реальной деятельностью и, прежде всего, носящих аттракционный характер по типу «симпатия — антипатия». В то же время было совершенно очевидно, что в реально функционирующих контактных группах система отношений их членов практически никогда не исчерпывается столь поверхностным коммуникационным основанием. Анализ более чем значительного числа зарубежных социально-психологических источников и работ отечественных авторов, проводивших в те годы исследования процесса группового развития, позволил А. В. Петровскому выявить, определить, описать базовые положения (а в дальнейшем и экспериментально проверить
9их справедливость) теории деятельностного опосредствования межличностных отношений в группах.
Во-первых, групповая активность характеризуется стратометрической (многослойной) структурой. На периферии оказываются ценности и порожденные ими поведенческие акты, напрямую не связанные и практически никак не опосредствованные совместной деятельностью членов группы; глубже, ближе к групповому «ядру» находятся ценности и поведенческие акты, в той или иной степени (во многом в зависимости от уровня социально-психологического развития сообщества) опосредствованные целями, задачами и содержанием деятельности. При этом данный, внутренний структурный слой как бы «прогревает» поверхностную «оболочку», порой в решающей степени определяя характер аттракционных отношений. И, наконец, «ядерный» слой, то есть те ценности, которые напрямую «завязаны» на специфику групповой деятельности, ее социальную значимость и особые условия ее успешного выполнения.
Во-вторых, определяющим постулатом, лежащим в основе теории деятельностного опосредствования межличностных отношений в группах, является тот факт, что любое сообщество имеет решающим образом обусловливающую его жизнедеятельность характеристику, а именно, уровень социально-психологического развития. В рамках теории деятельностного опосредствования обоснованно определены пять основных качественных точек группового развития, характеризующих сообщества высокого уровня социально-психологического развития типа коллектива, просоциальную ассоциацию, асоциальную ассоциацию, корпоративную группировку и диффузную группу (см. рис 1).
Изображенное на рисунке условное локальное пространство, как видим, образовано тремя векторами — 0Y, 0Z, 0X. При этом, если по вектору 0X «откладывается» степень опосредствованности межличностных отношений целями и задачами групповой деятельности, то векторы 0Y и 0Z отражают социальный «знак» этих опосредствующих факторов: 0Y — просоциальную, а 0Z — антисоциальную их направленность.
Фигура под номером «1» представляет собой группу высокого уровня социально-психологического развития. Межличностные отношения в этой общности в максимальной степени опосредствованы целями и задачами совместной групповой деятельности, при этом сама эта деятельность носит ярко выраженный просоциальный характер. Группам такого типа свойственны высокая деловая сплоченность, благоприятный психологический
10климат, взаимоотношения членов такого сообщества, как правило, строятся преимущественно по принципу равноправного сотрудничества и носят действительно гуманный характер. Другими словами, речь идет о подлинном коллективе. Понятно, что в реальной жизненной практике встреча со столь «идеальной» группой — случай скорее исключительный, нежели рядовой. В то же время опыт социально-психологических исследований показывает, что некоторое число обследуемых групп вполне может быть в действительности отнесено к категории высокоразвитых в социально-психологическом плане сообществ.
Рис. 1. Группы разного уровня социально-психологического развития в рамках условного локального пространства.
Фигура под номером «2» представляет собой группу, межличностные отношения в которой также, как и в коллективе, в максимальной степени опосредствованы деятельностными факторами, но по своей содержательной сути деятельность эта в наивысшей степени антисоциальна. Примером такой группировки может служить, в частности, реально функционирующее криминальное сообщество. При этом уже сам факт высокого уровня опосредствования межличностных отношений членов такой группы говорит о ее жесткой организованности, четкой отлаженности функционально-ролевых связей, что, в конечном счете, позволяет охарактеризовать подобное сообщество как психологически развитое. Группам такого типа свойствен целый ряд социально-психологических показателей, являющихся как бы своего рода сущностными «перевертышами» характерных для подлинного коллектива феноменов межличностных отношений. Подлинной сплоченности и готовности взять на себя основной груз ответственности, что характерно для членов групп высокого уровня социально-психологического развития, в корпоративных группировках соответствуют «круговая порука» и приоритет узкогрупповых интересов; альтернативой осознанной дисциплине выступает жесткая иерархия статусов, поддерживаемая силой и жестокостью корпоративной «элиты» и т. д.
11Фигуры под номерами «3» и «4» представляют собой просоциальную и асоциальную ассоциации (18 и др.). В обоих этих случаях речь идет об общностях, межличностные отношения в которых в равно слабой степени опосредствованы какими бы то ни было деятельностными факторами. Что же касается целей и задач жизнедеятельности этих двух типов групп, то они качественно различны. Уже сами названия этих сообществ отражают «знак» направленности группового развития каждого из них. По сути дела, и просоциальная, и асоциальная ассоциации — группы, не завершившие процесс своего психологического становления и находящиеся на определенной стадии своего развития в направлении либо коллектива (просоциальная ассоциация), либо корпорации (асоциальная ассоциация). Таким образом, за исключением социального «знака» этого развития такие общности по своим собственно психологическим параметрам достаточно близки, а в количественном выражении экспериментальные данные, получаемые при обследовании просоциальных и асоциальных ассоциаций, как правило, по целому ряду показателей вообще практически совпадают.
Фигура, обозначенная цифрой «5», представляет собой пример диффузной группы, где и социальная ценность опосредствующих факторов, и сама степень такого опосредствования, по сути дела, равны нулю. Другими словами, это группа, члены которой не включены в реальную совместную деятельность.
Эвристичность теории деятельностного опосредствования межличностных отношений проявилась также в том, что на более позднем этапе своего развития, уже в 80-90-е годы ХХ века, она выступила теоретико-методологической базой и, по сути дела, отправной точкой создания концепции персонализации (А. В. Петровский, В. А. Петровский). Именно эти две концептуальные схемы (одна из которых — теория деятельностного опосредствования — является наиболее «продвинутой» отечественной парадигмой рассмотрения процессов группового развития и межличностных отношений, а вторая — концепция персонализации — является на сегодня наиболее эвристичной теорией социальной психологии личности), и выступают в качестве хоть и самоценных, но сущностно взаимосвязаных составляющих одной и той же целостной научной психологической школы, позволяющей в содержательном единстве рассматривать «групповое» как «личностное» и «личностное» как «групповое».
Кратко характеризуя концепцию персонализации как некое теоретическое построение, дающее возможность объективно оценить процессы личностного развития в условиях как малой группы, так и широкого социума, следует остановиться на нескольких моментах.
Согласно концепции персонализации, личность как субъект межличностных отношений представляет собой своеобразное единство
12трех ипостасей существования собственно личности и личностности: «Личность как относительно устойчивая совокупность интраиндивидных ее качеств: симптомокомплексы психических свойств, образующих ее индивидуальность, мотивы, направленности личности..., структура характера личности, особенности темперамента, способности...; личность как включенность индивида в пространство межиндивидных связей, где взаимоотношения и взаимодействия, возникающие в группе, могут трактоваться как носители личности их участников...; личность как «идеальная представленность» индивида в жизнедеятельности других людей, в том числе и за пределами их наличного взаимодействия, как результат активно осуществляемых человеком смысловых преобразований интеллектуальной и аффективно-потребностной сфер личности других людей» (16, С. 21).
Согласно этой концепции, индивид испытывает социально детерминированную, по сути дела, социогенную потребность «быть личностью», т. е., другими словами, стремление быть в максимально возможной степени «идеально представленным» в сознании других людей (в первую очередь, «значимых других») при этом, прежде всего, и более всего, теми своими индивидуально-психологическими особенностями, гранями индивидуальности, которые он сам ценит в себе. Потребность «быть личностью» может быть удовлетворена лишь при наличии способности «быть личностью». Разрыв, «вилка» между этими потребностью и способностью может привести к серьезным нарушениям процесса личностного развития, качественно искривить линию личностного роста, нарушить общую поступательную направленность движения к подлинной зрелости.
Что касается собственно развития личности, то этот процесс невозможно представить себе иначе, как вхождение, «вживание» индивида в социум, как определенную смену, череду освоения им различных общностей, членство в каждой из которых является определенным этапом, своеобразной вехой на пути становления индивида как личности. При этом говорить о стабильности, постоянстве этой социальной среды можно лишь условно и то лишь тогда, когда речь идет исключительно о том личностноразвивающем влиянии, которое оказывает на индивида система межличностных отношений в некоем более или менее широком спектре относительно константных и при этом референтных для него групп членства.
В этом случае развитие личности в такой относительно стабильной социальной среде, а точнее, в такой социальной общности «подчинено психологическим закономерностям, которые с необходимостью воспроизводятся относительно независимо от специфических характеристик той общности, в которой оно совершается» (15, С. 80). Другими словами, вне зависимости от возраста индивида и социально-психологических особенностей
13группы его членства он поставлен, по сути дела, перед фатальной необходимостью пройти четко определенные, универсальные фазы вхождения в общность, последовательно решая встающие по мере нарастания потребности «быть личностью» перед ним личностные задачи.
На первом этапе внутригрупповой жизни индивида (эту стадию традиционно обозначают как фазу адаптации) основные его усилия направлены на усвоение господствующих в данном конкретном сообществе норм и правил, на ознакомление со специфичными для группы ценностями, на овладение теми способами и средствами активности, которыми уже владеют его новые партнеры по взаимодействию и общению. Иначе говоря, у индивида возникает в большей или меньшей степени выраженная потребность «быть таким, как все», стремление не отличаться от других, в определенном смысле раствориться в группе, чувствовать себя ее полноправным членом и ощущать признание этого факта остальными членами сообщества.
В то же время решение чисто адаптационных задач на определенном этапе вступает в явное противоречие со свойственным каждой личности стремлением подчеркнуть свою индивидуальность, неповторимость, утвердиться теми своими особенностями, которые она расценивает как наиболее для себя ценные и значимые. Это тем более важно в связи с тем, что успешная адаптация индивида в группе, достижение им цели «быть таким, как все», нередко приводят к субъективно переживаемому им самим чувству некоей личностной растворенности в сообществе, потери своей индивидуальности. Все это на определенном этапе внутригрупповой жизни данного индивида предопределяет принципиальную смену его личностной задачи: стремление «быть таким, как все», окрашивающее весь этап адаптации, оказывается разрушенным мощной установкой на доказательство своей уникальности — на первый план выступает стремление «быть не таким, как все», что, в конечном счете, и является психологической сутью второго этапа вхождения личности в группу — стадии индивидуализации. Понятно, что далеко не всегда индивид, подстегиваемый желанием как можно скорее персонализироваться и тем самым как бы сбросить с себя имидж неразличимого среди других «среднего» члена группы, предъявляет общности только те формы своей активности и грани индивидуальности, которые данная общность готова признать и принять как несомненно ценные и важные для себя, как соответствующие нормам, правилам и перспективам своей жизнедеятельности. Более того, достаточно часто группа откровенно
